ЩЕДРОЕ майское солнце поднялось уже высоко. Просторные комнаты небольшого деревянного особняка на Ланской улице постепенно заполнялись золотистым сиянием теплых лучей. Откормленный, с лоснящейся шерстью кот в сладостной дремоте расположился на солнцепеке.
Маятник часов размеренно и глухо отсчитывает такты. Это еще больше подчеркивает царящие в доме тишину и покой. Минутная стрелка рывками преодолевает деление за делением. Вот она выровнялась с часовой, и циферблат, как чертой, разделился пополам. Шесть часов.
Николай Иванович Карнаухов открыл глаза. Ослепительный свет заставил его сразу же зажмуриться. Однако он успел увидеть через окно спокойное и безоблачное небо. „Ну, вот и прекрасно”,— думает Николай Иванович, предвкушая заранее радость труда на огороде, в малиннике и цветнике. У него такое же светлое настроение, как и этот майский день. Николай Иванович встал, оделся. В кухне он застал сына Александра.
— Ты куда это так рано, Саша? — спрашивает удивленно отец.
— Как куда? А на огород. Напоследок решил тебе помочь. Да и не спится что-то.
Александр всегда был главным помощником отца по хозяйству, по садоводству. Он охочь до работы, любит землю. Николаю Ивановичу это нравится.
— Ну, что ж. Вдвоем веселей…
Так начался день отдыха в семье Николая Ивановича Карнаухова, мастера строгального участка завода имени Энгельса. Правда, в семье намечали провести выходной день несколько иначе и, как и всегда, с учетом разнообразных требований, желаний и вкусов каждого члена семьи. Например, сын Константин давно собирался посетить выставку „20 лет РККА”. Но всякий раз дела и обстоятельства складывались так, что приходилось откладывать посещение выставки „до лучших времен”. На выставку его пригласили вместе с женой. Экскурсию организовал заводский комитет. Экскурсия должна быть многолюдной, а это куда интересней, чем итти в одиночку.
Хозяйка семьи Евдокия Алексеевна с дочерью Антониной собирались посмотреть спектакль „Падь Серебряная”. Билеты им принес Николай Иванович. Здесь тоже не обошлось без завкома. Участие завода в организации отдыха рабочих особенно чувствуется в семье Карнаухова. Это вполне понятно, потому что кроме самого Николая Ивановича на заводе им. Энгельса работают четверо его детей. Все пошли по разным специальностям.
Каждый в своем цехе, как работник, на хорошем счету, и завод старается всячески подчеркнуть свое внимание к примерным рабочим. В семье Карнаухова почти каждый выходной день бывают билеты или приглашения на вечер, на экскурсии.
Кроме того, стахановские заработки каждого члена семьи позволяют без ущерба для семейного бюджета покупать билеты в театр, в кино, в музеи.
И вдруг, когда уже все знали, как проведут предстоящий выходной день, узнали, что Александр Николаевич призван в Красную Армию.
— Здесь, друзья, уж судить-рядить не приходится. Мы должны отметить проводы, — авторитетно рассудил Николай Иванович. Мнение главы семьи разделили все. Только Евдокия Алексеевна была обескуражена.
— Саша, ну что бы тебе раньше-то сказать. Чего теперь мне делать, на ночь глядя. Ведь мне не успеть будет все приготовить, — сокрушенно обратилась мать к сыну.
— Ничего, ничего, Евдокия Алексеевна, чего-нибудь состряпаешь, — попробовал было успокоить огорченную хозяйку Николай Иванович. Это несказанно обидело и обеспокоило хлебосольную хозяйку.
— Да ты что, из ума никак выжил? На что это похоже, чтобы людей ничем не принять, ни одного пирога на стол не поставить? А вы — то что молчите, ребята? — рассчитывая на поддержку, обратилась Евдокия Алексеевна к детям.
Всем стало весело. Никто, конечно, не был против того, чтобы полакомиться пирогами. Евдокия Алексеевна была непревзойденный мастер-кулинар. Но поделать ничего не могли.
— Ладно, справим проводы в тесном кругу.
— Отпуска и увольнение в город отменяются,— нарочито строго заключил Николай Иванович.
Однако здесь же, с общего согласия, было сделано исключение для сына Виктора. Он собирался сходить в театр имени Горького на спектакль: „Бикин впадает в Уссури”. Виктор имел два билета. Собственно главное, пожалуй, было в том, что… Короче говоря, все поняли эти „уважительные причины” и вопрос исключили с повестки дня.
Весь день Николай Иванович с сыном Александром старательно взрыхляли землю, очищали и обогащали ее. В любовно подготовленную почву клали семена. Кусты малины бережно подстригали и освобождали от сорняка и сушняка.
Солнце грело землю и пробивающуюся на свет молодую зеленую траву. Николай Иванович видел следы бурного пробуждения сил и радовался за жизнь, за свою отчизну, за семью, за завод, за товарищей по работе. Он радовался, видя нескончаемый поток автомобилей, мотоциклов и велосипедов, которые сновали по Ланскому шоссе, поезда, до отказа набитые веселыми людьми, стремящимися к природе. Николай Иванович восторженно следил за самолетом, который с легкостью и азартом египетского голубя — турмана — петлял в небе, делал сложные перевороты, входил в штопор, проделывал еще что-то замысловатое.
— Ну, разве можно что-либо из всего этого потерять или уступить? — думает Николай Иванович.
День подходил к концу. Свободные от хлопот по хозяйству члены семьи коротали время за чтением. Вечером пришли гости. За столом было тесно, ведь у Николая Ивановича и Евдокии Алексеевны четыре сына и столько же дочерей. Теперь прибавились еще зятья, снохи и внучата.
Когда все расселись, Николай Иванович, по праву бессменного председателя, взял слово:
— Ну-с, товарищи-дети, здесь каждый будет пить и есть по вкусу и аппетиту. В одном едины мы — в любви к родной земле и к своему народу. Саша идет в ряды Красной Армии. Я и предлагаю тост за его успехи.
— За Красную Армию, дядя Коля…
— Выпьем за нее. Она из нас с вами слагается.
Засиделись до полуночи. Говорили о заводских делах, о богатстве нашей необъятной родины, о мужестве и подвигах простых людей, о героизме пограничников, летчиков и танкистов, говорили о жизни, о том счастливом будущем, которое ждет человечество. Так закончился выходной день в семье Николая Ивановича Карнаухова.
П.КОЛЬЦОВ
Работница и крестьянка № 11 июнь 1939 г.
Post Views: 8
Похожее
|