Кому не памятна сказка, как дед с бабкой вырастили большую-пребольшую репу и как всей семьей с великим трудом вытащили ее из земли? А вот недавно быль, которую услышали мы в Белгородской области, напомнила нам эту сказку.
В Красноружском районе, в колхозе «Знамя труда», жила-была семья Секиркиных. Жили они, трудились, от соседей не отставали, но и вперед не забегали. И дальше села мало кто знал их фамилию.
Была в том колхозе свиноферма. По всей округе шла о ней дурная слава. В старом, дырявом сарае, утопая в грязи, визжало несколько десятков голодных свиней. Иной раз такой «концерт» зададут — подойти страшно.
Думали-думали колхозники, как бы остановить этот разор, и решили послать на ферму Александра Степановича Секиркина. Горячо, с душой взялся Секиркин за работу. Когда трудился, не глядел на часы да на солнце. Хотелось ему оправдать доверие артели.
Поработал он неделю, месяц. Много сил вложил, но только видит, мало что изменилось. Одолело его раздумье. Нет, не под силу одному вытащить ферму на передовое место! Придет домой усталый, сядет ужинать — и кусок в горло не идет. Затаился человек. Сердцем угадала жена его, Евдокия Макаровна, какая забота крушит ее Сашка. Как-то сказала ему:
— Пойду-ка я работать с тобой на ферму.
С тех пор веселее пошли дела. Обмазали супруги свинарник, утеплили его, побелили стены, отремонтировали станки, полы. Заработала кормокухня. Вкусные корма стали получать хрюшки. Поедят — и в сладкую дрему. И впервые за все годы доход свиноферма дала. Двадцать шесть, тысяч рублей! Дивно было всем.
Другие бы, может, возгордились и на том успокоились, а Секиркины с еще большим старанием трудиться взялись. Уж если вытаскивать ферму, то на первое место в районе! Только дело это, надо сказать, нелегкое.
Глядела-глядела дочка Мария на родителей, и закипело ее молодое сердце:
— Пойду и я на ферму помогать вам.
Тут уж совсем в гору дела пошли. За дочкой потянулась на ферму невестка Полина. А за невесткой и муж ее пришел, Алексей. Стало на ферме работников достаточно. Теперь только бы радоваться, А Секиркины опять недовольны. Чистота и порядок на ферме — это хорошо. Но свиней-то в станках — что селедок в бочках. Куда это годится? Стали Секиркины на каждом собрании, на каждом заседании правления требовать, чтобы строил колхоз новый свинарник. Всем уши прожужжали, а добились своего! Пришли каменщики, возвели такое здание, что любо-дорого посмотреть, подвесную дорогу механизаторы смонтировали.
А кормокухня — что заводской цех. Но Секиркины-то дальше глядят. Как-то разговорилась Евдокия Макаровна с зоотехником и вздохнула:
— Вот и помещение у нас и свиньи, хоть каждую на выставку рекомендуй, сытые, холеные… А поросят они родят никудышных. Отчего бы это? Уж не потому ли, что хряков мы долго не меняли? Может, родственное развитие возникло?
— И я об этом председателю говорила,— ответила зоотехник Мария Кузнецова.— Надо к нашей крупнобелой породе хряков миргородских прикупить. Здоровое потомство пойдет. Добились и этого Секиркины. Появились в клетках пестрые шустрые крепыши-поросята. Вот что значит скрещивание пород!
А к тому времени довелось Александру Степановичу Секиркину побывать в Воронеже на совещании работников сельского хозяйства. Возвратился он домой довольный-предовольный. Стал рассказывать колхозникам про совещание.
— Пришлось и мне там выступить,— поведал Секиркин.— Волновался, конечно. Речь написал, чтобы не сбиться. Выхожу это я на трибуну, а в президиуме — рукой подать — Никита Сергеевич Хрущев. Начинаю читать речь и вроде все не то говорю. Какие-то мертвые слова получаются. «Ну,— думаю,— вконец опозорился…» Тут Никита Сергеевич на выручку пришел. «А вы,— говорит,— Александр Степанович, без бумажки расскажите о людях, как они работают. О ферме расскажите, как вы ее в передовые вывели». Я, конечно, приободрился, доложил, что всей семьей боремся за подъем животноводства. А Никита Сергеевич еще мне совет: надо кукурузу с тыквой
сеять. «В кукурузе,— говорит,— все секреты, все возможности подъема». Так что давайте теперь, товарищ колхозники, выполнять совет нашего партийного руководителя! — закончил Александр Степанович свой рассказ.
В том же году посеяли Секиркины на прифермском участке на четырех гектарах кукурузу с тыквой. А осенью собрали с каждого гектара по пятьсот с лишним центнеров зеленой массы, да по сто восемьдесят центнеров початков, да по двести центнеров тыквы. Кормов стало на ферме вдосталь. Не по дням, а по часам начали прибавлять в весе животные!
Выполнили свое обязательство свиноводы и побывали в Москве на выставке. Привезли оттуда наград: золотую и серебряные медали, киноустановку, радиоприемник, машину швейную, велосипед, часы…
— Ну, теперь-то, наверное, довольны? — поздравляя, спросил председатель колхоза.
— Нет, Василий Григорьевич! — вздохнула Евдокия Макаровна.— Есть свинарки, которые лучше нас работают. Слышали про Люскову?
С того времени пуще прежнего разгорелась борьба на ферме. Отобрала Евдокия Макаровна самых производительных маток и добилась такого успеха, что теперь ежегодно по тридцать да по тридцать два поросенка от свиноматки получает.
Золотая Звезда Героя поблескивает на груди Евдокии Макаровны. А дочку ее, Марию, избрали на XIII съезде комсомола кандидатом в члены ЦК ВЛКСМ. Вон куда дела-то пошли! Теперь Мария возглавляет на ферме молодежную бригаду свинарок. Бригада не так велика — четыре человека,— а дела у нее большие! Не нынче-завтра присвоят ей высокое звание бригады коммунистического труда.
В той сказке, с которой мы рассказ начали, дед да бабка с внучкой вытащили из земли репу. Да только проку с той репы немного было.
А семья Секиркиных, «вытащив» ферму из отсталых в передовые, и родной колхоз прославила и себе счастье добыла. От доброго корня люди,— говорят об этой семье в округе.
В. МАТУШКИН

Крестьянка № 8 август 1959 г.