Золотые слова
Категории раздела
Журнал "Дружба" [8]
Журнал "Красная деревня" [6]
Журнал "Крестьянка" [15]
Журнал "Работница и крестьянка" [6]
Журнал "Работница" [110]
Журнал "Советский воин" [4]
Мои статьи [130]
Экономика [80]
Календарь
Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Друзья сайта
Четверг, 28.03.2024, 12:53
Советская судьба ракетного наследства Германии

Вершинина Л. П.

Освоение конструирования и производства ракет дальнего действия в Советском Союзе можно отсчитывать от августа 1944 г., когда в руки специалистов впервые попали агрегаты и отдельные фрагменты немецкой ракеты Фау-2. В это время на территории польского полигона около деревушки Близна, а также в окрестностях вдоль трассы полёта снарядов и в местах их падения работала комиссия советских ракетчиков под руководством начальника НИИ-1 НКАП генерала П. И. Фёдорова.

К 18 августа комиссия обследовала территорию полигона и сделала первые, весьма предварительные, выводы относительно новейшего немецкого оружия, о чём Фёдоров, отправляя в Москву партию найденных трофеев, писал на имя Г. М. Маленкова и А. И. Шахурина следующее: «В Близна мы нашли фундаменты одной действовавшей пусковой установки и одной незаконченной. Среди мусора удалось найти экземпляр тары для веществ «С» и «Т»… На поле был найден графитовый стабилизатор… Найденные предметы, фото и различные документы, посылаемые Вам, к сожалению, еще не дают представления о всей конструктивной схеме пусковых устройств и летательных аппаратов» [14, с. 262 – 263]. Всего же за месяц командировки были вывезены в Москву: реактивный двигатель с тягой 25-30 тонн, турбонасосный агрегат, паро-газогенераторный блок с баками и топливным компонентом в них, боевая часть в инертном снаряжении, детали автоматики с радиоаппаратурой и исполнительными механизмами, графитовые рули, оболочка с органами управления и стабилизаторами [15, с. 169]. Конструкция ракеты дальнего действия не вызвала у наших специалистов больших сомнений в возможности её воссоздания. Это видно уже из первого отчетного доклада комиссии на имя И. В. Сталина от 18 сентября: «материальная часть снаряда может быть воспроизведена в СССР, но создание работающей [двигательной] установки без установления рода топлива невозможно» [15, с. 64] .

Следует сделать оговорку, что данное мнение было высказано специалистами хотя и крупными, но по роду деятельности имеющими дело, в основном, лишь с опытным производством. Они исходили из конструктивных особенностей и явно не имели в виду промышленно-технологическую составляющую создания любого нового вида техники.

Думается, что первоначально Фау-2 воспринималась только лишь как значительно более крупная ракета (уже одно это было величайшим для того времени достижением!), чем имевшие место разработки в СССР. Истинные масштабы работ немцев в данной области в тот момент едва ли могли быть по-настоящему поняты. Об этом свидетельствует, например, эпизод совещания в НИИ-1 НКАП осенью 1944 г., приведённый в воспоминаниях М. К. Тихонравова: «После доклада о работах по изучению Фау-2 Дементьев (замнаркома авиастроения. – Л. В.) задал вопрос, возьмётся ли Институт за семь месяцев построить такую же ракету?» [1, с. 164]. Впрочем, никакого решения по предложению П. В. Дементьева не было принято, и в течение нескольких месяцев вопрос о немецкой ракете вновь не поднимался. Война шла к победному окончанию, советские войска в это время были уже на подступах к германским границам. Следом за наступающими частями Красной Армии шли уполномоченные Особого комитета, в задачу которых входило: «выявление и учёт подлежащих вывозу в СССР… оборудования, железнодорожных рельс, паровозов, вагонов, пароходов и др. видов транспортных средств, сырья и готовой продукции» [7, с. 48] с последующей передачей их промышленным наркоматам и ведомствам в счёт репараций.

К концу войны техническое оснащение советской промышленности было вообще крайне низким: немалая часть производственной инфраструктуры подверглась разрушению, а оставшаяся работала на пределе своих возможностей, поставляя фронту необходимые вооружение и технику. Стране требовалось техническое перевооружение в широчайших масштабах, что частично могло быть осуществлено путём поставок из побеждённой Германии. Если говорить о Фау-2, то здесь, естественно, полностью отсутствовала какая-либо техническая и технологическая база для изготовления крупногабаритных узлов ракеты, а также приборов системы управления, которыми конструкция ракеты была чрезвычайно богата. К весне 1945 г. эта проблема стала очевидной, поэтому никаких предложений о немедленном воспроизведении «чудо-оружия» руководящими структурами уже не выдвигалось. Наоборот, от уполномоченных Особого комитета и из наркоматов наверх стали поступать запросы о демонтаже немецкой промышленной базы в пользу собственных предприятий. Так, 8 мая 1945 г. Нарком боеприпасов Б. Л. Ванников и зампред Госплана Н. А. Борисов обратились к Г. М. Маленкову с проектом Постановления ГОКО о вывозе в Наркомат боеприпасов оборудования германского завода Варкиц-Верке по производству узлов Фау-2 (подписано 16 мая 1945 г.) [9, с. 223-224].

Затем последовало ещё несколько подобных решений ГОКО, в частности, принятое 31 мая 1945 г. Постановление № 8823, которым предписывалось вывезти из института в Пенемюнде:

– в ГЦКБ № 1 НКБ «образцы узлов реактивных снарядов, в т. ч. 150 турбин для ФАУ-2, радиоаппаратуру для управления полётом снаряда, 20 комплектов графитовых рулей и другие детали и узлы реактивных снарядов;

– всё оборудование и монтажно-строительные материалы института…» [6, с. 16].

В середине 1945 г. ракетная тематика постепенно переходила из авиастроения в Наркомат боеприпасов. За НКАП закреплялись работы по реактивной авиации, тогда как постановлением ГОКО № 8206 от 19 апреля 1945 г. в системе Наркомата боеприпасов было создано ГЦКБ-1 по ракетному вооружению, которое должно было стать головным по всей боевой ракетной технике, а для изучения и освоения ракеты Фау-2 на заводе № 70 был организован конструкторский отдел. Однако решений руководства страны по промышленному освоению Фау-2 в 1945 г. так и не последовало.

Тем временем ракетные снаряды всё ещё разрабатывались в НИИ-1 НКАП. Аппаратура управления и стабилизации новейших немецких разработок представляла интерес для наркоматов электропромышленности и судостроения. Не меньшую заинтересованность в изучении немецкого ракетной техники проявляли специалисты Главного артиллерийского управления Красной Армии. Таким образом, Наркомат боеприпасов был не единственным, кто занимался вывозом материалов по ракетам дальнего действия, причём, в этот период превалировали именно ведомственные интересы. В мемуарах академика Б. Е. Чертока описан один из подобных споров между будущими крупными учёными, главными конструкторами систем управления ракетно-космической техники, представлявшими в то время судостроение и авиапромышленность: «Увидев у нас в лаборатории гироскопическую платформу, Виктор Кузнецов заявил, что её нужно сейчас же отправить в Москву в его институт. Но не тут-то было. Пилюгин категорически возражал» [2, с. 124].

Вероятно, в то время решение о вывозе трофеев выглядело вполне логичным, однако, с углублением в проблематику создания РДД начала осознаваться масштабность немецких работ, необходимость централизации всех действий в отношении Фау-2. Первыми начали бить в набат военные. 21 июня 1945 г. начальник ГАУ маршал артиллерии Н. Д. Яковлев в докладной записке на имя Л. П. Берии пишет: «НКВ, НКБ и НКАП, каждый в пределах своих возможностей, вывозят то, что из технической документации и образцов вооружения находят. ГАУ также… крайне заинтересовано в отыскании и изучении технической документации и образцов вооружения… усилия наркоматов и ГАУ разрознены. На местах войска сбором и охраной технической документации и образцов вооружения занимаются мало. Изучение в целом очень ценных материалов никем не объединено и немало очень нужных документов пропало и пропадёт в дальнейшем» [13, с. 64]. Записку схожего содержания, подготовленную членом Военного совета Гвардейских миномётных частей Л. М. Гайдуковым, 25 июня 1945 г. рассматривал Особый комитет при ГОКО. В обеих записках предлагалось создать какой-либо центральный орган (группу или комиссию), «на которую возложить обязанность организовывать и возглавлять в дальнейшем всю работу как на территории Германии, так и у нас по собиранию, обобщению и изучению образцов и материалов по немецким реактивным снарядам с последующим докладом правительству» [11, с. 275].

Эти докладные возымели действие, и 8 июля 1945 г. постановлением ГОКО № 9475 группе из представителей НКО, НКБ, НКАП, НКЭП и Совета по радиолокации под руководством Л. М. Гайдукова было поручено «произвести сбор и вывоз в Советский Союз материалов, образцов и технической документации по немецким реактивным снарядам и реактивному вооружению» [8, с. 105]. В конце июля была создана Междуведомственная комиссия по реактивному вооружению под председательством Народного комиссара авиационной промышленности генерал-полковника А. И. Шахурина, ведавшая всеми вопросами освоения реактивного вооружения. Указания на Комиссию Шахурина имеются, например, в сопроводительном письме А. И. Берга на имя Б. Л. Ванникова от 26 июля 1945 г. к докладу о примерной схеме кооперации ведомств в разработке образцов ракетной техники управления [12, с. 103]. А. Б. Широкорад в своей книге приводит состав этой Комиссии: «Б. Л. Ванников, Н. Н. Воронов, А. И. Берг, Д. Ф. Устинов, Н. Д . Яковлев, А . К . Репин, И. Г. Кабанов, М. Г. Первухин, Л. М. Гайдуков» [4, с. 227]. Таким образом, усилия наркомата обороны и основных наркоматов оборонной промышленности были объединены, а поиски материалов, относящихся к немецкой ракетной технике, стали более согласованными.

Однако довольно скоро стало понятно, что обойтись только собиранием материалов и централизацией работ не удастся, и для действительного освоения немецкой ракетной техники требуются кардинальные меры. 4 августа 1945 г. уполномоченный Особого комитета М. З. Сабуров направил Главноначальствующему Советской военной администрации Германии Г. К. Жукову докладную записку следующего содержания: «Вывоз оборудования и технической документации далеко недостаточен для серьёзной постановки вопроса об изучении и использовании нами немецкой техники. При восстановлении этих производств в Союзе встретится большое количество технологических трудностей, разрешение которых наличием только одной документации будет невозможно… было бы целесообразно создать по важнейшим отраслям промышленности временно небольшие опытные мастерские с выпуском небольших серий продукции в Германии, а также временные комплексные лабораторно-конструкторские бюро для разрешения общетехнических задач» [5, с. 125 – 128].

В этой же записке Сабуров сообщает, что на территории Германии такие бюро уже действуют при некоторых наркоматах, и к работам в них привлечены около 1000 квалифицированных немецких специалистов. Однако для максимального освоения немецкой науки и техники требуется крупномасштабная организация специальных технических бюро с многократным увеличением числа задействованных немцев. В тот же день Г. К. Жуков приказом № 026 «Об организации работ по использованию немецкой техники промышленностью СССР» [5, с. 128-129] регламентировал создание и деятельность таких организаций для разработки технических вопросов и использования немецкой техники.

Одновременно этой же проблемой озаботились руководители промышленности и в Москве. Например, 6 августа 1945 г. Б. Л. Ванников обратился к Г. М. Маленкову с проектом постановления ГОКО: «Ввиду конструктивных сложностей испытательных стендов Пенемюнденского института реактивных снарядов (ФАУ-2) и в связи с тем, что из этих стендов немцами вывезено оборудование, разрешить НКБоеприпасов восстановить указанные стенды полностью на месте, привлекая немецких специалистов, и снять рабочие чертежи, после чего перевезти всё оборудование и стенды на подготовленную площадку в Советский Союз» [10, с. 2]. Он предложил организовать конструкторские группы НКБ из немецких специалистов в гг. Берлине, Нордхаузене с филиалами в Пенемюнде и Праге [10, с. 3]. Таким образом, к началу августа 1945 г. советское руководство перешло от тотального вывоза немецких материалов к созданию предприятий на оккупированной территории, в составе которых трудились как немецкие специалисты, так и советские. Сохранились и опубликованы некоторые данные о наличии подобных предприятий.

Так, на начало июня 1946 г. в Советской зоне оккупации Германии работало 240 научно-технических и конструкторских бюро и групп с общим количеством 1509 советских специалистов, подчинённых 50 министерствам и ведомствам СССР. Относительно работ по ракетной технике можно сказать, что все технические группы, занимавшиеся ракетной техникой в оккупированной Германии, во второй половине мая 1946 г. были объединены в две организации: институт «Нордхаузен», профилированный по ракете дальнего действия Фау-2, и вновь организованный институт «Берлин» – по зенитным ракетам. На 15 мая 1946 г. по изучению ракетной техники в Германии работали 86 советских специалистов, из них: инженеров с учёной степенью – 10 чел., дипломированных инженеров – 72 чел., инженеров-практиков и техников – 4 чел. [16, с. 97]. После выхода постановления СМ СССР № 1017-419 «Вопросы реактивного вооружения» от 13 мая 1946 г. количество ракетчиков было увеличено, в основном, за счёт технологов и мастеров производства из всех министерств-соразработчиков, которые в срочном порядке командировались в Германию. Для сравнения, если на момент образования института «Нордхаузен» в мае 1946 г. в его составе находилось лишь 59 специалистов, то в октябре того же года таковых было 733. Число привлечённых к работам немцев за этот период также выросло с 1190 до 5975 человек [6, с. 112-113].

Общий итог деятельности советских специалистов по ракетной технике в Германии был изложен в докладной записке на имя Сталина от 31 декабря 1946 г. за подписью Г. М. Маленкова, Н. А. Булганина, Д. Ф. Устинова, М. В. Хруничева, Н. Д. Яковлева, А. С. Павленко и П. И. Кирпичникова [6, с. 123 – 127]. Сообщалось, что в результате проделанной работы была восстановлена и скомплектована основная техдокументация на РДД Фау-2, а также на зенитные управляемые и неуправляемые снаряды «Вассерфаль», «Тайфун», частично на зенитные ракеты «Шметтерлинг», «Рейнтохтер» и др. Было собрано около 40 штук ракет Фау-2 и подготовлен задел узлов по ней ещё на 10 экземпляров. К отправке в СССР были подготовлены образцы зенитных ракет и реактивных торпед, два поезда-лаборатории по 68 вагонов каждый для всевозможных испытаний ракет и осуществления их пусков. Следует добавить, что зимой 1946-1947 гг. всё оборудование институтов «Нордхаузен» и «Берлин» было демонтировано и отправлено в СССР, пополнив, таким образом, техническую и технологическую базу разворачивающегося советского ракетостроения.

Итак, с августа 1944 по конец 1946 гг. в Советском Союзе был пройден путь от первого знакомства с немецкой ракетой дальнего действия Фау-2, сопровождавшегося удивлением и восхищением от увиденного, до изучения конструкции и восстановления технической документации и технологических процессов её производства. На протяжении всего периода происходило постепенное углубление специалистов и руководящих структур в проблему научно-промышленного создания дальних и сверхдальних ракет с выработкой соответствующих подходов к решению поставленной задачи. При этом получили разрешение как минимум, три основных аспекта: управленческий, культурный и экономический. Первый аспект характеризовал принципы принятия конструктивных решений на государственном уровне в зависимости от степени понимания проблемы: от потребности простого копирования на начальном этапе до полного восстановления технической документации и технологии производства в конце рассматриваемого периода, а также проработки вопросов дальнейшего развития конструкции ракет. Культурный аспект исследования характеризует проявившаяся в ходе изучения немецкой трофейной техники способность и потребность восприятия советскими специалистами огромного научно-технического опыта германских учёных и инженеров не только в области ракетостроения, но и в вопросах радиолокации, ядерной физики, приборостроения и многих других.

Немаловажным аспектом в рамках рассмотрения вопроса является также деятельность оккупационных властей по налаживанию мирной жизни в побеждённой Германии, выразившаяся в трудоустройстве немецкого населения в послевоенное время. В одном только институте «Нордхаузен» к концу 1946 г. работало около 6000 немецких специалистов, рабочих и служащих, не говоря уже о немалом количестве других предприятий. С экономической точки зрения изучение работ Германии в области ракетной техники послужило скорейшей организации в СССР ракетостроения как отрасли народного хозяйства, что отмечал в своих мемуарах академик Б. Е. Черток: «… мы имели возможность не по литературе, а на собственном опыте изучить недостатки, слабые стороны немецкой техники и ещё в Германии подумать о её существенном усовершенствовании. … к ракетной технике было привлечено внимание всемогущей иерархии партийного, государственного и военного руководства. … … мы поступили правильно, организовав изучение и восстановление техники на территории Германии, обладавшей еще мощным техническим потенциалом, с участием немецких специалистов.

Подобных по масштабам условий работы в первые два послевоенных года в нашей стране обеспечить было невозможно» [3, с. 127 – 128]. Если наш подход к работам в Германии сравнить с американским, то следует отметить, что союзники не организовали такого скрупулёзного изучения немецкого опыта. Заполучив почти всех крупных немецких специалистов-ракетчиков, а также доставив в США порядка 100 готовых немецких ракет и документацию, они, тем не менее, распорядились этим наследством менее эффективно, что повлияло на первоначальный итог космической гонки двух держав.

Примечания

1. Тихонравова Н. М. Воспоминания о будущем. – М., 2014.

2. Черток Б. Е. Ракеты и люди. – М.: Машиностроение, 1994.
3. Черток Б. Е. Ракеты и люди. 2-е изд. – М.: Машиностроение, 1999.
4. Широкорад А. Б. Великая контрибуция. Что СССР получил после войны. – М.: Вече, 2013.
5. Деятельность Управления СВАГ по изучению достижений немецкой науки и техники в Советской зоне оккупации Германии.
1945-1949 гг.: Сб. док. – М.: РОССПЭН, 2007.
6. Задача особой государственной важности. Из истории создания ракетно-ядерного оружия и Ракетных войск стратегического назначения (1945–1959 гг.): сб. док. / сост.: В. И. Ивкин, Г. А. Сухина. М.: РОССПЭН, 2010.
7. Постановление ГОКО № 7590 от 25 февраля 1945 г. – Российский государственный архив социально-политической истории, фонд 644, опись 1, дело 373.
8. Российский государственный архив социально-политической истории, фонд 644, опись 1, дело 436.
9. Российский государственный архив экономики, фонд 7516, опись 1, дело 1220.
10. Российский государственный архив экономики, фонд 7516, опись 1, дело 1222.
11. Российский государственный архив экономики, фонд 7516, опись 1, дело 1259.
12. Российский государственный архив экономики, фонд 7516, опись 1, дело 1260.
13. Российский государственный архив экономики, фонд 7516, опись 1, дело 1264.
14. Российский государственный архив экономики, фонд 8044, опись 1, дело 1135.
15. Российский государственный архив экономики, фонд 8044, опись 1, дело 1163.
16. Российский государственный архив экономики, фонд 8157, опись 1, дело 1073.

Журнал “Геополитика и безопасность” № 2 2015

Оптимизация статьи – промышленный портал Мурманской области